Итак, «Русский народный эпос. Сводный текст» (448с., 1947г.). Составлен Н.В.Водовозовым из:

1. «Сборника Кирши Данилова»

2. «Песен» П.Киреевского

3. «Песен» П.Рыбникова

4. «Онежских былин» А.Гильфердинга

5. «Русских былин…» Н.Тихонравова и В.Миллера

6. «Беломорских былин» А.Маркова

7. «Материалов, собранных в Архангельской губ….» Маркова, Маслова, Богословского

8. «Архангельских былин» А.Григорьева

9. «Печорских былин» Н.Ончукова

10. «Былин...» В.Миллера

Как видно, использована десятка самых первых изданий, преимущественно XIXв. Это, конечно, здорово, так как наиболее архаично и исключает индуцированное уже зафиксированным, книжным материалом. Не пошли в дело только южносибирские тексты, собранные С.И.Гуляевым, так как, несмотря на то, что они дают дополнительные сюжеты, они «неканонические» по сути.

Все у Н.В.Водовозова унифицировано по единому стилю исполнения, лексике и наименованиям.

Книга имеет две части: "Слово о стольном князе и русских богатырях" (10543 строки) и "Господин Великий Новгород" (3468 строк). Для сравнения: в «Одиссее» 12110 строк.

"Господин Великий Новгород" (стр. 331-432) состоит из трех книг. Композиция – обрамляющая повесть про Садко со вставными новеллами. Как известно, в былинах Садко «…садился… на синь… горюч камень у Ильменя… озера, … начал играть... во гусли… яровчаты» (Гильфердинг). По традиции все делается по три раза, вот Н.В.Водовозов при каждом упоминании игры Садко приводит по три «его» песни. Так, три песни в первой книге Садко играет Ильменю-озеру: «Голубиную Книгу» и две "сказочные" былины: «Василий Окулович и Соломонида» (пересекается по героям с приведенном ранее отрывком из "Голубиной Книги" — получается такой подциклик) и «Саул Леванидович», не относящиеся к "Киевскому циклу". Во второй книге (Садко, как известно, играет Царю Морскому): редкая (записанная П.Рыбниковым) новгородская скоморошья («Вавила и скоморохи») и две игровые песни из репертуара Кирши Данилова: «Гость Терентьеще» (с обычными советскими купюрами) и «Дурин бабин». В третьей книге по блистательному возвращению он на пиру играет самому «Господину Великому Новгороду» следующее: "всё-в-одном" с «Василием Буслаевым», «Глеб Володьевич» (интересно, что здесь участвует Маринка Кайдаловна, и тут же ее убивают – кончина, альтернативная приведенной ранее в первом цикле от Добрыни) и «Иван, Гостинный сын». Как видим, в этой второй собранной эпической поэме достаточно успешно, ВООБЩЕ БЕЗ КАКОГО-ЛИБО ИСКАЖЕНИЯ «запилены» оба новгородских цикла (Садко и Буслаев) + новгородские скоморошьи былины + частично обсценные песни Кирши Данилова и космогоническая «Голубиная книга» из его же репертуара + 4 былины из «общего» цикла – видимо, совсем не ложились в первую часть, даже с разнообразными искажениями (зато получаем во второй части эти замечательные истории, «как они есть»). Приведены, естественно, лучшие варианты записей.

В отличии от, прямо скажем, удавшейся второй, первая часть вызывает много вопросов, полный негатив других исследователей; и обеспечивает своими особенностями невозможность переиздания, и, следовательно, недоступность широкой публике. Здесь видны следы титанической работы.

Итак, эта первая поэма, «Слово о стольном князе и русских богатырях» состоит из 7 книг. Первая, «Начало богатырства» совершенно правомерно начинается с самого мифического, архаичного кирши-даниловского «Волха Всеславовича». Предвкушая читать с самого начала про «… змея, хоботом бьющем по белу стегну Марфы Всеславьевны», которая оттого «… понос понесла и дитя родила…» А не тут-то было! Нет самого начала, матушка безымянна, «Волх» здесь исправлен на «Вольгу» (это, конечно, оправдано), но отчество исправлено на «Ярославьевич». По дальнейшему тексту он – племянник князя Владимира, как и его былинный сотипаж Вольга… Но, О, ГОРЕ! Убрано самое архаичное, что имеет параллели в южнославянском эпосе, общеиндоевропейские корни!! Зачем это сделано? Чтобы уйти от мифологии к «историзации» былин? Но ведь далее оставлен, слава Богу, «Змеище Горынчище» у Добрыни… Чтобы как-то оправдать племяшество Волха кн.Владимиру? Да и так нормально: мать-то его Марфа Всеславьевна, то есть Святославовна, т.е. сестра князя. Понятно, что Волх – Вольга «Змеич» должен быть по отчеству (ср. сербского «Вука Огненного Змея»), но допускается, при незнании точного поименования отца, принять отчество по деду; вот в основных былинах он и «Волх Всеславьич». Хотя, конечно, образ Волха исходный, древнее всяких князей, но на то и циклизация…

Далее в этой начальной книге рассматриваемой первой поэмы остальные тексты про Волха – Вольгу, Микулу Селяновича и Святогора – как раз в той последовательности, в которой я выписывал циферки в конце 80-х на полях первого тома сборки русского фольклора из-ва «Советская Россия». Правки Н.В.Водовозова здесь непринципиальные – в топонимах, кое-где приведение имен по общей норме…

Вторая книга первой поэмы называется «Илья в Киеве»; название говорит само за себя. Текст логично продолжает предыдущую главу, ведь там кроме трех «старших» богатырей, засветился уже со Святогором и Илья. Исправлению подвергся Чернигов, на котором до проезда Ильи из Карачаева в Киев стояла «сила несметная»; теперь это стал Смоленск. Мне что-то по карте не хочется выяснять, насколько это уместно – пускай: профессор ведь исправлял! Еще, на мой взгляд, оправданное исправление — при перечислении богатырей княжеского пир – на тех, которые реально далее участвуют в событиях, а не «Самсон» и не оставленный в гробу Святогор. Еще один важный момент: невозможность выбора универсального варианта по «Соловью-Разбойнику»… Здесь неплохой, но есть и получше (он есть в литпамятнике «Илья Муромец») — там Соловей занимается «евгеникой»: «сына взращу и на дочери женю…»… В общем, глава кончается эпической ссорой Ильи и кн.Владимира.

С третьей главой, «Женитьбой Владимира» начинается глобальное замещение образа такого известного богатыря, как Дунай, на Михайлу Потыка (здесь – «Поток»). То есть, вначале четвертый из «старших» богатырей (позднее прописанный уже ко двору кн.Владимира) Потык – Поток испытывает свои собственные архаичные приключения: кладет с вилой Марью Белой Лебедью (здесь: Авдотья Леховидьевна) зарок: "кто раньше умрет – другой с ним в гроб заживо идет"; оживляет супругу в могиле с помощью змеищи… и т.д. А потом вставляется знаменитое сватовство невесты для князя. А едет не Дунай, едет Поток. Как водится по сюжету, последний добывает и себе сестру княжеской невесты (она богатырша); в споре убивает ее, выпрастает из чрева их сына, который мог бы стать сверхбогатырем.

Четвертая глава, где князь уже женат, понятно, носит название «Княгиня Апраксия». Начинается с занятной бытовухи, изложенной в былине «Чурила Пленкович»; все изменения несущественны, направлены лишь на консолидацию общего текста. Как известно, былинная жена князя «слаба на передок»… Вот и тут все отражено по основному тексту: «…загляделась премладая княгиня Апракия на Чурилушку, что обрезала руку белую…». И дальше в этой главе градус усиливается – княгиня безрезультатно домогается Потока (вообще-то, в былине Касьяна Михайловича, «атамана» сорока калик перехожих)… Далее она чуть ли не спаривается с Тугариным, да Алеша Попович воспрепятствовал – вот это конкретно так, как и звучит в основных сборниках былин.

Пятая глава «Гости приезжие» продолжается с упомянутыми героями + племянница кн.Владимира Путятична. Но начинается немного в сторону, зато самыми значительными былинными стихами: «Высота ли, высота поднебесная…» — правильно, «Соловей Будимирович» Кирши Данилова! Тут и Забаве Путятичне нашлось с ним место… Далее "Иван, Гостинный сын"… Дюк Степанович роскошествует сразу в трех сюжетах! Последний из сюжетов – знаменитый «Дюк Vs Чурила»: кто кого «перещапит»? Потом описана смерть Чурилы от «рогатого» Бермяты – что странно, объединенная в одной новелле с известнейшей былиной «Ставр Годинович и Василиса Микулична»! Мелкие переименования… В конце главы увел Дюк Забаву в свое царство!

Предпоследняя, шестая глава, «Поездки богатырские», начинается с рождения сына кн.Владимира. Последний посылает Добрыню в «Индию богатую» Дюка в крестные звать. Крестной стала «ведьма киевская» Маринка Кайдаловна (вообще-то некая «Скурлата Малютина»). Зато теперь можно перевести дело на самый мой любимый сюжет: «Добрыня и Маринка»… Каким-то образом Н.В.Водовозов отстоял здесь текст с ненормативной лексикой, конечно, «запиканной», но совершенно прозрачно восстанавливаемой. Наверное, совершенно справедливо упирая, что этот текст – лучший из лучших! Надо ли говорить, с кем терлась Маринка в тереме, когда Добрыня попал стрелой в ее "окошечко косящетое"? «Добрыня и Змеище Горынчище» идет следом – наш «Зигфрид»! Из «полонов» змеюки освобождена другая князева племянница – Купава Путятична. Далее единоборство – побратимство Добрыни с Дунае…, пардон, с Потоком. А Илья и Алеша, кстати, тут же… Далее совместная эпика: Алеша и Добрыня Vs Батыга. И неудачное «подбивание клиньев» Алешей к жене Добрыни – общемировой сюжет. Завершают главу «Три поездки Ильи Муромца». Искажений мало.

Наконец, финальная седьмая глава: «За Землю Русскую». Начинается с передела: Сухмантий Одихмантьевич, оказывается, тоже Поток, и потек этот Поток против «силы татарской». При свидетельстве Добрыни, с воззванием к Илье, совершает выстраданное самоубийство; а течет из ран все-таки река ДУНАЙ! Потом великая «Застава богатырская»!!! Там перечисляется достаточно много богатырей – много замен… Только теперь уже самого Потыка заменяют… И дальше вся основная неиспользованная эпика: и «Илья Муромец и Калин Царь», и «С каких пор перевелись витязи на Святой Руси»…

Выводы: 1). «Свод…» Н.В.Водовозова имеет права на существование. Кроме самого начала, с Волхом, не потеряно ничего важного. Тексты выбраны лучшие из лучших. К лексике вопросов нет; все унифицировано профессионально.

2). Переконтаминировано все забавно в основную часть «Свода...» — видится общая сюжетная линия, биографии гл.героев переплетаются и обосновываются.

3). Обвинения «Свода…» в том, что извратили Идею, Дух или еще что-то с Большой Буквы – на совести говорящих и отражают их маргинальные комплексы.

4). На самом деле, основной недостаток кроется в самом перекраивании в цельный гобелен событий… Оказывается, для этого пришлось организовать из 4-х интереснейших, но, в общем, проходных персонажей, одного (назван «Потоком»). В результате самопроизошло мощное «натягивание одеяла»; и основное богатырское «трио» превратилось в «квартет»… При этом нарушилось традиционное восприятие (см. выводы по первой части), что и дает эффект отторжения «Свода..».

Вердикт: иметь «Свод…», чтобы видеть полную цельную схему. А чтобы иметь достаточно полные аутентичные тексты, владеть упомянутыми во второй части литпамятниками + "Былины" ("Классическая б-ка «Современника»").

Что-то я расписался!( И не удивительно: про былины могу изъясняться долго… Но ограничу себя здесь еще только двумя постами, считая этот. Настала пора поговорить о переложениях русского эпоса, перед заключительной частью – анализом собственно «Сводного текста» Н.В. Водовозова, с которого начался разговор.

Строго этнографически говоря, записи былин до классического свода «Онежские былины, записанные Александром Федоровичем Гильфердингом летом 1871 года», все считаются переложением. Ведь только Гильфердинг впервые применил метод аутентичного текстового воспроизведения былин и прописал репертуар сказителей. И уж тем более считаются литературно-сильно-обработанными пересказами рукописи и печатные издания XVII–XVIII веков («Повесть о славном князе Владимире киевском солнышке Всеславьевиче и о сильном его могучем богатыре Добрыне Никитиче», «Повесть о Алёше Поповиче — богатыре, служившем князю Владимиру», «Повесть о сильном богатыре Чуриле Пленковиче»). И эта литературная традиция, отрастающая на народной эпике, по моим данным не прерывалась вплоть до настоящего времени.

Видным литературно-спекулятивно-мифическим перелагателем большого среза русского фольклора, в т.ч. и былин, является Александр Асов (Барашков). В 1992 году еще не избалованная разнообразным литературным «трэшем» публика получила его (под псевдонимом «Бус Кресень») книгу "Русские Веды. Песни птицы Гамаюн. Велесова книга" (Из-во "Китежград"). Не знаю, как другим, мне она зашла «на ура». Я на время даже перестал фольклор читать, наслаждаясь просто оформленным 368-ми страничным изданием в мягкой обложке на неважнецкой бумаге. Все дело в том, что в той части, где «Песни Гамаюн» (опыт воссоздания космогонических, круглогодичных и эсхатологических мифов), на полях были указаны ссылки на источники. Над списком перечисленных источников я пускал слюну: у меня до сих пор нет в библиотеке указанного там, к примеру, «Песенного фольклора Мезени»… А Асов талантливо насобирал, в первую очередь, известный материал; последовательно расположил его – начиная с «Голубиной книги» — и далее, вплоть до сказочного разламывания иглы Кощея. Причем, Кощей идет как под своим привычным именем, так и как Чернобог… Среди приведенных светлых богов предпочтение оказывается дохристианскому пантеону князя Владимира.

Как известно, до академика Б.А.Рыбакова мы никакой конкретики про языческих богов не знали… Асов, видевшийся, по его словам, с Академиком, продолжает созданную традицию характеристики богов, за исключением Семаргла. Сей бог по переведенной и перелаженной Асовым «Книге Велеса» — бог огня. Использованы и титанические «велесовские» образы Птицы — Матери Сва и Коровы Земун.

Что же позаимствовано в «Песнях Гамаюн» от былин? Десяток сюжетов. Причем, тут Святогор – чаще и есть Святогор, а вот Илья Муромец – обычно Перун, Добрыня – Дажбог и т.д.

Мифологизация былинных образов имеет давнюю традицию. Теория мифологическая с XIXв. видит в былинах рассказы о стихийных явлениях, а в богатырях — олицетворение этих явлений и отождествляет их с богами древних славян (Орест Фёдорович Миллер, Афанасьев Александр Николаевич – «Поэтические воззрения славян на природу» последнего вовсю используются также у Асова).

Все либо идет на спад, либо уж как-то развивается. Переведя «Веду славян» С.И.Верковича и увеличив как минимум в два раза число былинных и сказочных сюжетов, Асов развил «Песни Гамаюн» в книгу: «Русские веды. Звездная книга Коляды» («Наука и религия», 1996г.). Неимоверная радость от обладания этой роскошно изданной книгой с реально интереснейшим содержанием не мешала мне критически выловить приведенных два совсем авторских стишка, не имеющих народного происхождения…

Что дальше? Дальше переиздания со значительно модифицированным текстом (в сторону как усложнения отношений родов богов, так, даже, увеличения их количества) на убогой бумаге в из-ве «Фаир». Кто-то в поисках «русской фэнтези»? Лучшего не найти! Нет, правда: очень талантливо и интересно!

Однако, со временем накапливались тревожащие меня изменения.

Не пожалею места на развернутый пример, демонстрирующий как характер переложения источника, так и эволюционную деградацию уже в рамках асовского текста.

ИСТОЧНИК: «Песни, собранные П.Н.Рыбниковым» (1990г. т.2. стр. 225. Записано у Т.Романова):

«…жена богатырская обозрила Илью во сыром дубу и говорит ему таковы слова: «Ай же ты, удалый добрый молодец, сойди со сыра дуба; буде не сойдешь со сыра дуба, разбужу Святогора-богатыря и придаст тебе смерть скорую.» Убоялся Илья Муромец Святогора-богатыря и слез со сыра дуба. Опять говорит таковы слова: «Сотвори со мной блуд, добрый молодец! Не то разбужу Святогора-богатыря, придаст тебе смерть скорую.» Сделал он дело повеленное.»

В изданиях «КНИГИ КОЛЯДЫ» до 2009 года : «- Ай же ты, распрекрасный Месяц! Ты сойди с высокого Ясеня и со мною, русалкою, сделай любовь. Если ты меня не послушаешь – разбужу тотчас мужа грозного. Китоврас тебя не помилует!       Что ж тут делать? Слез Ясный Месяц и повеленное сотворил. И спросил младую русалку:...»

С 2009 года : -«Ай же ты, распрекрасный Месяц! Ты сойди с высокого Ясеня и меня, русалку, люби. Если ты меня не послушаешь – разбужу тотчас мужа грозного. Китоврас тебя не помилует!      Что ж тут делать? Слез Ясный Месяц и спросил русалку:…»

На мой взгляд, некая выхолощенность появляется в поздней версии…

А, начиная с издания 2012 года происходят дальнейшие добавления: интегрируется еще один былинный текст, адаптированный под богов – братьев Ильмов, и к концу «приплетаются» несколько песен из таинственной «Белой Крыницы».

Создается стойкое ощущение, что текст "перерастает" самого себя... По всему видно, что требуется созывать всеязыческий Собор и объявлять часть "Книги Коляды" неканоническим апокрифом.

И остаемся мы во все большем долгу у былин...

С начала появления сознания, с 80-х читал сборнички былин (я «слез» на них с древнегреческих мифов во всяческих пересказах). Конечно, были доступны детские переложения; помню, книжку с впечатляющими иллюстрациями Е.Кибрика… Потом углядел у приятеля «БЫЛИНЫ» — том I «Библиотеки русского фольклора» (1988г., 624с.). И вот при прочтении этой практически академической сборки у меня (частично ознакомленного к тому времени с нартским эпосом) зачесались руки расставлять на полях карандашом порядковые номера к былинам для возможной контаминации, не искажающей ни в чем смысла, но позволяющей видеть перед собой более цельный текст.

И сейчас стоит у меня на полке то "по-честному зажатое" издание вместе с одноименными сборками в сериях «Библиотека народно-поэтического творчества»(1984г.), «Библиотека поэта»(1986г.) и «Классическая библиотека "Современника"»(1986г.). О последней книге чуть подробнее… Это именно в ней переизданы те раритеты, связанные с биографией Святогора, чудом собранные и изданные П.Рыбниковым. А также уникальный сюжет, где Святогор – в числе богатырей князя Владимира (причем не просто упомянут, а действует). Чего только нет в «Современнике», так это редкой былины «С каких пор перевелись витязи на Святой Руси», присутствующей, зато, в томе «Былины» конкурентной серии русского фольклора издательства «Советская Россия» с моими пометками карандашом на полях… (А знаете, что у этой редкой былины есть уникальное продолжение – «Антисоветская новина: Как святыя горы выпустили из каменных пещер своих Русскиих могучиих (sic!) богатырей», изданное в книге «Рукописи, которых не было» — М.:Ладомир, 2002 ?)

Со временем я вчитался и в научную литературу; и однокнижные сборки "всего" меня совершенно перестали устраивать. Я узнал, к примеру, что есть совершенно разно раскрашенные былины формально одного и того же сюжета. Скажем, были деревни любителей и, на противоположном берегу местного озера, противников Алеши Поповича. И у противников он обольщал и губил сестру Петровичей, а у поборников – спасал честь, жизнь и достоинство! Кроме того, придумывались новые, не известные массам сюжеты… Например, упомянутый при рождении Добрыни тектонический Скипер-зверь убивался-таки Алешой! Всего богатства не было ни в одном из упомянутых сборников.

Тогда дальше для меня наступила эра серии «Литературные Памятники»... Напомню коллегам изданные в ней книги с текстами былин:

1. пара изданий «Сборника Кирши Данилова», раз от раза все более полные, но, тем не менее, с совершенно нечитаемой обсцентикой… Хоть бы первые буквы слов оставляли, а дальше уж «запикивали»!

2. «Илья Муромец» 1958 г. Легендарный изборник, составленный А.М.Астаховой: все основные варианты 12 сюжетов об Илье Муромце, сказки и рукописные пересказы — тем не менее, с отсутствием пары ключевых рыбниковских раритетов про «знакомство со Святогором»… Был приобретен мной последним из данной серии. Пришлось за ним специально ехать в московский букинист, но это того стоило! Потрясающее издание, хотя, как я уже упомянул, и не полностью совершенное.

3. «Добрыня Никитич и Алеша Попович» 1974 г. (Былины о Добрыне Никитиче. Былины об Алеше Поповиче. Былины о Добрыне Никитиче и Алеше Поповиче. Приложения: Летописные известия о киевском воеводе Добрыне. Летописные известия о богатырях Добрыне и Александре Поповиче.) Нет никаких пробелов в теме. Все схвачено!

4. «Новгородские Былины» 1978 г. (кроме Садко, Василия Буслаева, былин про скоморохов, еще и былины про Хотена Блудовича, которые формально по тексту можно отнести к «Киевскому циклу»)

К сожалению, не охваченными "Литпамятниками" остались: 1) почти весь цикл "Старшие Богатыри", 2) достаточно многое из остальной, не "троицыной" части «Киевского цикла» и 3) романические былины.

Наконец, наступило время академического «СВОДА РУССКОГО ФОЛЬКЛОРА»! Наиболее полный и филологически выверенный компендиум текстов русского традиционного фольклора. Первая серия свода — «Былины», воссоединяющая все записи национального былинного эпоса XVIII—XX столетий, состоит из 25 томов, составленных по региональному принципу (каждый том отражает репертуар определенного географического региона). Такой способ подачи материала позволяет показать особенности каждой локальной традиции: специфику интерпретации известных сюжетов, особенности изображения героев, систему художественных приемов, искусство сказителей. Внутри томов тексты сгруппированы по сюжетно-тематическому принципу. К текстам прилагаются нотные записи былинных напевов. Все тома сопровождаются вступительными статьями и тщательно подготовленными комментариями. Кроме того, к каждому тому прикладывается диск, позволяющий представить звучащие тексты былин.

Я осведомлен о свершившемся выпуске томов 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 16, 17 "Свода..." (СПб.- М. Наука, Классика 2001 и далее; каждый – за 1000 страниц)… Но кто это все будет выкупать? И где найти место на полках?

Кажется, можно и нужно решать вопрос полноты и аутентичности былинных текстов в личной библиотеке по другому…

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: содержащиеся в тексте сравнительно-оценочные утверждения о разных эпосах выражают собственный эстетический взгляд автора, обоснованы самой лингвистической средой написания данной статьи и, следовательно, не подпадают под ст. 282 УК РФ.

По рекомендации коллег с фольклорной ветки ФЛ я приобрел книгу «РУССКИЙ НАРОДНЫЙ ЭПОС. Сводный текст. Составил д-р филол. наук, проф. Н. В. Водовозов. М. ОГИЗ. 1947г. 448с. Переплет с художественным тиснением, немного увеличенный формат», которую до этого долго не решался купить, боясь глубокого разочарования... А хоть как-то сочетаться с самим ее содержанием дистантно ну никак не удавалось — в сети текст не был выложен. Рекомендация, как и всегда в нашей теме, оказалась дельной; разочарования не последовало. Последовали дни изучения издания, недели размышлений... Результаты этой работы и сделанные выводы позвольте мне представить. Наблюдений набралось достаточно, так что в один пост не умещу...

Вначале о сути проблемы... С русским эпосом, так или иначе, знакомы не только все наши соотечественники и, видимо, граждане "ближнего зарубежья" (молодым не русскоязычным закавказцам и среднеазиатам, похоже, доходят известные мультфильмы последних лет), но и образованные западенцы. Парадокс в том, что при этом полноформатного цельнописанного эпического полотна для этого ознакомления не предусмотрено! Только представить, что бы было с известностью, к примеру, "Гэсэра", если б не сводный текст о нем... И как, в случае отсутствия последнего, С.В.Лукьяненко поименовал бы своего главу Организации, бывшего замминистра? ;)

Опять же, кто б знал карельские руны, если б не "Калевала"? Поклонники последней (сам в их числе) скажут: "ну, «Калевала» — такой архаичный эпик: высокое колдовство демиургов; невообразимое Сампо!" Так что по поводу схожего по градусу в русском эпосе? Так все очень-очень даже! Этому мы обязаны таким исполинам, как Святогор, его незрячий архитипичный отец, Волх и Пахарь... Да, в старейшем значимом издании («Древние русские стихотворения» Кирши Данилова, 1804г.) из перечисленных присутствует только предпоследний. Но и записывались песни для данного сборника, как к настоящему времени доказано, в Уральской области. При этом, как известно, "Исландия нашего эпоса" находится существенно северо-западнее. Благодаря подвижничеству П.Рыбникова, в Олонецком крае во второй половине XIX в. удалось зафиксировать артефактные подробности про Святогора («Песни, собранные Н. П. Рыбниковым», 1861г.).

Так почему персонажи былин настольно популярны среди других народов (не ведающих, конечно, об упомянутых "плюшках", малоизвестных и современному народу-носителю), что даже попали в иной эпос (см. «Манас Vs Илья Муромец»)? Только ли общей этнодиффузией? Или какими-то только им присущими свойствами? Ведь надо сказать, что за последние 100 лет никогда не наблюдалось форсированного возвеличивания былинных образов. Конечно, предыдущее определение «зеркалом революционной демократии» В.Г.Белинским былин «как одного из перлов русской народной поэзии…» помогло избавить от репрессий, от обвинений в «феодальности», как некоторых других эпосов. Но и не было особой пропаганды; печатались сборники наравне с переводной эпикой…

Мне кажется, что дело в былинной «душе», воплощенной в известную троицу, так вдохновенно изображенную В.М.Васнецовым. Дополняющая друг друга «эпическая тройка» — не есть исключительная прерогатива былин. Суть в соотношении выраженных характеристик персонажей. В остальных известных мне «троицах» распределение ролей идет, как талантливо постулировал известный мифолог Жорж Дюмезиль, по «теории трех функций». Например, у эстонцев: Калевипоэг с побратимами – суть Жрец, Ремесленник и Воин. То же самое видим и в «Калевале»…

По иному выглядит расклад в былинах. Здесь, на мой взгляд, произошло архитипирование полного набора всех возможных состояний человека по Эрику Берну: «Родитель», «Взрослый» и «Ребенок» — Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, соответственно (как это правильно распределено в мультсериале — по поводу Алеши — правда, очень топорно и примитивно; но и все о правильном, кстати, по сериалу). И как мы все, в непатологическом состоянии, ежечасно переходим из одного упомянутого репертуарного состояния в другое, так и на былинных страницах Илья Муромец сменяется Добрыней, а тот – Алешой… А то и происходит двух-, трехуровневое функционирование – и мы наблюдаем равновыраженное участие двух или трех любимых персонажей одновременно. И набор взаимоотношений данных персонажей, если брать различные былины, полный: кооперация, подчиненность, конфликт, побратимство, жертвенность, ревность, «просто» дружба!